Свящ. Бронислав Чаплицкий

Говоря о католической монашеской жизни в России надо учитывать фактор постоянных перемен. Многократно изменялись границы государства российского, а также виды монашеской жизни. В статье ради краткости изложения сделаны некоторые упрощения и опущены подробности.

История католического монашества до 1772 года

В X в. Русь приняла христианство. На ее территории устанавливалось монашество в основном восточной традиции. Но можно сказать, что на тот момент оно также принадлежало и западной традиции, так как еще не произошло разделения Церкви. Разделение христианства в XI в. не вызвало немедленного противостояния восточного и западного христианства на Руси. Вследствие татарских набегов в XIII в. и расширения границ литовского государства в восточной части Руси укрепилась восточная традиция, так как татары не трогали монастырей. А западная часть Руси попала под политическое влияние Литвы, Венгрии и Польши. В Великом Княжестве Литовском и в Галиции, одновременно с монашеством восточным, развивалось монашество западное: доминиканцы, францисканцы и другие ордена, а с XVI в. появились иезуиты. Существовали также и женские монастыри.

Сеть латинских монастырей на территории сегодняшней Белоруссии и Украины была довольно густой. После Брестской унии (1596) на восточных землях Речи Посполитой оставались также многочисленные греко-католические монастыри. Некоторые католические монастыри были и на землях сегодняшней России, так как ее земли входили в состав других государств: той же Речи Посполитой или татарских ханов.

Особую историю имеет территория нынешней Калининградской области, где в XIII в. Тевтонский рыцарский орден огнем и мечом осуществлял христианизацию. В XVII в., после секуляризации ордена, во времена Реформации произошел массовый переход населения в протестантизм. Лишь незначительная часть населения Пруссии осталась католиками (на территории, впоследствии вошедшей в состав СССР — около 5%), однако католические монастыри, хотя и немногочисленные, сохранились вплоть до 1945 г. Одна из женских конгрегации имела в Кенигсберге свой провинциальный дом.

Ликвидация официальной католической монашеской жизни
в царской России

В XVIII и XIX вв. произошло значительное расширение границ России в разных направлениях. В российском государстве, особенно после разделов Речи Посполитой в конце XVIII в., оказались миллионы католиков и сотни мужских и женских монастырей с тысячами монашествующих латинского и греко-католического обряда. Надо подчеркнуть, что католики в России были представителями подчиненных народов, для которых католическое вероисповедание являлось гарантией сохранения национального сознания. Труднее, конечно, приходилось греко-католикам. Заметный след в церковной политике оставила во время своего долгого правления Екатерина II. Основные черты ее политики — это стремление подчинить Католическую Церковь государственной власти и ликвидировать те структуры, которые могли бы этому помешать.

Екатерина II ликвидировала за время своего правления значительную часть структур Греко-католической и Римско-католической Церквей. Это относится, прежде всего, к структурам орденов и к самим монастырям, которые были просто национализированы. Некоторое облегчение для католиков наступило во время правления Павла I и Александра I, затем настало время жестоких гонений при Николае I. Полностью была ликвидирована Греко-католическая Церковь, а Римско-католическая подверглась многочисленным ограничениям. Иезуиты, чей орден в 1773 году ликвидировал Папа Климент XVI, тем не менее, сохранились в России, защищенные Екатериной II, которая не пожелала слушаться Папу Римского. Иезуиты были окончательно изгнаны лишь в 1820 г., и с тех пор постоянно насаждалась легенда об их особенной враждебности по отношению к России.

Освободительные восстания подчиненных народов против господства России на их землях, надежды поляков на Наполеона, обвинения насельников католических монастырей в сотрудничестве с повстанцами, — все было оправданием для постоянных репрессивных мер, предпринимаемых властями в отношении структур Католической Церкви, семинарий, монастырей и т. д. Епископов, священников, монахов арестовывали и ссылали в отдаленные места России. В среде высланных в XVIII и XIX вв. на Волгу и в район Черного моря немцев-колонистов работали иезуиты, а после изгнания иезуитов из России — представители других орденов. Потом и их не стало по причине ликвидации католической монашеской жизни в стране. Иеромонахов из ликвидированных монастырей, если они избежали ареста или ссылки, направляли капелланами в армию.

Надо отметить, что солдаты-католики служили в местах, очень отдаленных от родных краев: на Кавказе, в Сибири, потом в Средней Азии. В такие места ссылались, конечно, и повстанцы. Новая волна гонений, практически приведшая к гибели монашеской жизни в России, возникла после восстания 1863 г. Число монастырей было сокращено до незначительного минимума, причем запрещено было принимать послушников в новициат. К началу Первой мировой войны почти все монастыри вымерли. В Санкт-Петербурге, Москве и Одессе работали с разрешения властей некоторые иностранные орденские священники, в основном доминиканцы. Приезжавшие в начале XX в. монашествующие священники из-за границы, как правило, скрывали свою орденскую принадлежность, так как власти могли заподозрить, что они являются иезуитами. Молодежь практически не имела возможности реализовать монашеское призвание. Некоторые молодые люди уезжали за границу, чтобы там поступить в монастырь.

Возникновение подпольной католической монашеской жизни
в царской России во второй половине XIX века

История возникновения подпольной монашеской католической жизни в России состоит из двух направлений. Первое — это подпольная монашеская жизнь непосредственно в России, второе — это попытки тайного приезда в Россию монашествующих иностранцев. Первое движение было в несколько раз больше, чем второе. Оба движения стали возможны лишь потому, что вследствие политических изменений во многих странах Европы, а также развития новых форм церковной жизни, изменились и формы монашеской жизни. Наряду с традиционными формами монастырского монашества, появились новые конгрегации, не отделенные от мира высоким забором, затвором и определенной одеждой. Они жили в миру и при том скрывали факт своей принадлежности к монашескому сословию.

Таким образом, хотя монашеские обеты не утратили своего значения, внешний образ монашеской жизни приблизился к жизни светской. Поскольку существование монашеских общин скрывалось, не могло быть таких, как прежде, строгих правил общинной жизни. Возникали новые мужские и женские конгрегации. Иеромонахи уже давно приняли на себя роль епархиальных священников и в силу разных причин не всегда акцентировали свой монашеский сан. Скрывали свою принадлежность к монашеству и сестры-монахини. Однако вскоре, в связи с социальными переменами в обществе, появились новые возможности.

В больницах, приютах, богадельнях, домах престарелых работали женщины, которых называли сестрами милосердия. Как правило, носили они одинаковые облачения. Если приехавшие или подпольно возникшие монашеские конгрегации брали на себя служение сестер милосердия, они могли оставаться незамеченными, так как обычно опекуншами приютов и сестрами милосердия становились незамужние женщины.

В России не возникло ни одной монашеской конгрегации, состоявшей из священников. В начале XX в. лишь возродилась Конгрегация мариан, практически исчезнувшая вследствие царской политики.

1. Монашествующие, приехавшие из-за границы

В некоторых местностях появились монахи из-за границы. Это были, как правило, отдельные священники, например, доминиканцы в Петербурге и Москве. Ассумпционисты, приехавшие в Россию в начале XX в., а также несколько иезуитов скрывали свою орденскую принадлежность.

Из числа заграничных женских конгрегаций раньше всего в Россию приехали сестры св. Иосифа из Шамбери (Франция). Они служили в России с 1862 по 1922 г.: несколько десятков сестер работали учительницами в школах, медсестрами в больницах и воспитательницами в приютах в Москве, Санкт-Петербурге и Одессе. Они вынуждены были скрывать свою монашескую принадлежность, и поэтому в их конгрегацию не было большого притока призваний.

Другие женские конгрегации работали в России более короткое время. Сестры св. Екатерины в Петербурге — только около двух лет в 1880-х гг., ассумпционистки — несколько месяцев в 1907 г. Урсула Ледуховская приехала в 1907 г. и оставалась до 1914 г., ей удалось основать в Петербурге новую ветвь своего ордена — Урсулинки Сердца Иисуса Умирающего.

В 1907 г., благодаря содействию существующей в России с 1857 г. Конгрегации Семьи Марии, приехали Францисканки — Миссионерки Марии, к которым потом присоединилась Семья Марии. Это единичный в истории случай, когда заграничная католическая конгрегация получила официальное приглашение приехать в Россию, да еще от органа, задачей которого был контроль всех католических дел, — Департамента духовных дел иностранных исповеданий при Министерстве внутренних дел. Францисканки, приехавшие из-за рубежа, были впоследствии выдворены. Те сестры, которые присоединились к ним из Семьи Марии, в большинстве своем остались верны своей конгрегации и пережили все преследования большевистского времени.

2. Монашеские конгрегации, возникшие в России

В 1857 г. священник Сигизмунд Феликс Фелинский основал в Петербурге Конгрегацию Семьи Марии. Сестры конгрегации работали главным образом в благотворительных учреждениях, занимавшихся воспитанием сирот и бедных детей.

Около 1908 году в Петербурге возникла Конгрегация Миссионерок Святого Семейства, основательница которой, Болеслава Лямент, ранее принадлежала к Семье Марии. Также в Петербурге ок. 1908 г. возникла новая ветвь Ордена урсулинок, о которой мы говорили.

Две первые общины в основном занимались делами милосердия, работая в домах престарелых и приютах. Семья Марии также посвящала время воспитанию молодежи, поскольку любой католический приют был одновременно тайной школой. Сестры-миссионерки Святого Семейства тоже организовывали школы, а урсулинки работали вначале в официальной католической школе в Петербурге, а позже пытались создать собственную школу у Финского залива.

В российском государстве возникли и другие монашеские конгрегации, но эти территории не входят сегодня в состав России. В Россию же некоторые из этих конгрегаций впоследствии приехали служить по приглашению священников или организаторов благотворительности.

Основателем многочисленных монашеских конгрегаций был капуцин, сегодня блаженный, о. Гонорат Козьминьский. Среди основанных им конгрегаций на сегодняшней территории России были следующие: Конгрегация дочерей Пречистого Сердца Пресвятой Девы Марии (сердцианки), Конгрегация сестер Вознаградительниц Пресвятого Лика, Конгрегация Сестер Имени Иисуса, Малые сестры Непорочного Сердца Пресвятой Девы Марии (гоноратки «фабричные»), Братья-долористы.

Наиболее активной на территории России среди гоноратских конгрегаций была Конгрегация Дочерей Пречистого Сердца Пресвятой Девы Марии (сердцианок). Причиной такого апостольского усердия этой конгрегации была личная активность ее соосновательницы, матери Паулы Малецкой. Та, навещая возникающие дома, хорошо понимала условия и необходимость апостольского служения сестер. Мать Паула смогла, несмотря на огромные российские расстояния и при тогдашних средствах передвижения, в короткое время открыть и неоднократно посетить многие разбросанные по просторам России дома своей конгрегации.

Приглашение сестер в Россию исходило, как правило, со стороны духовенства и от мирян, принимавших активное участие в благотворительной, а также просветительской католической деятельности. Для такой деятельности нужны были не только деньги и идеи, но и преданные исполнители.

В 1890 г. священник Антоний Малецкий1, которого называли «петербургским доном Боско», пригласил в Санкт-Петербург сестер недавно возникшей общины Дочерей Сердца Марии во главе с матерью Малецкой. В помещении его приюта для мальчиков сестры тайно собирались на свои духовные упражнения, молитвы и капитулы. Ночью, втайне от детей и мирян, там проходили поклонения Святым Дарам, которые о. Малецкий приносил из храма, принятие кандидаток, принесение монашеских обетов, символические облачения в монашескую одежду. Там также приносили свои обеты сестры из других городов. Появлялись и местные кандидатки, особенно из среды учительниц пансиона при храме Св. Екатерины.

Почти одновременно с сердцианками служение в Петербурге начала также гоноратская конгрегация Сестер Имени Иисуса. Настоятель — священник Свидерский хотел, чтобы сестры работали в гимназии при храме, но по причине нехватки призваний получилось прислать только одну сестру, которая стала учительницей рукоделия в женской школе при храме. Сестры Имени Иисуса работали впоследствии учительницами в школах при храме Св. Екатерины. Сестры-сердцианки работали в разных благотворительных учреждениях Санкт-Петербурга, таких как Дом трудолюбия, где духовно опекали работавших там женщин и их детей…

Работали они также в школе при храме Св. Станислава, обучали детей катехизису, основам польского языка, математике, истории и географии, а также готовили их к первой исповеди и Причастию. После закрытия Дома трудолюбия сердцианки перешли в приют со школой за Нарвскими воротами, то есть при приходе Св. Казимира2. В 1896 г. при приходе был открыт приют для девочек, а в 1899 г. — для мальчиков. Сестры работали и в приюте, и в школе. В Петербурге долгое время проживала мать Малецкая, которая заботилась о том, чтобы сестры встречались на реколлекциях. Сестры-сердцианки работали также в домах, которые были связаны с заведениями о. А. Малецкого, то есть во «Владиславовке» под Лугой и в «Станиславовке» под Псковом.

Работу в Петербурге вели также Малые сестры Непорочного Сердца Пресвятой Девы Марии (гоноратки). Первоначально сестры жили на Петербургской стороне, на ул. Бармалеевой, позже на ул. Ушаковской, то есть вблизи храма Св. Казимира. Там у них была мастерская. Одновременно с этим центром возник другой — в Духовной Академии. Хозяйственная работа в Академии не соответствовала направлению конгрегации, однако мать Роза считала, что конгрегация должна помогать священникам. Гоноратки взяли на себя также работу в приюте при храме Св. Казимира, в котором раньше работали сердцианки, а потом миссионерки Святого Семейства. Летом 1914 г. некоторые сестры поехали с детьми из приюта на отдых в Столыпиновку в Новгородской губернии, где из-за войны остались на долгое время.

Во Пскове начиная с 1890 г. некоторое время работала Конгрегация сестер Вознаградительниц Пресвятого Лика. Сестра Констанция основала швейную мастерскую, в которой обучала девочек. В начале 1890-х годов во Псковском приходе возникло Благотворительное общество4. Организованный дом первой посетила мать Элиза Цейзик. В этом доме было несколько сестер и кандидаток. Сестры готовили детей к принятию таинств. Позже, по всей видимости, на том месте работали сестры-сердцианки, а потом Сестры Ангелов5. Во Пскове работали также Братья-долористы, один в ризнице, другой в приюте, но второй не выдержал трудных условий.

Сестры-сердцианки открыли также свою общину в Смоленске, работали там в приютах для сирот. Сестры делились на воспитательниц и тех, которые занимались хозяйством. Некоторые из детей ходили в школы в городе, другие учились шитью и разным ремеслам, а также религии, занятия проходили в помещении приюта. Некоторые мальчики посещали гимназию. Для обеспечения помощи приютам настоятель о. Петр Авгло купил под Смоленском усадьбу с шестьюдесятью пятью десятинами земли и пятью десятинами леса. Хозяйством управляла сестра Елена Арнольд. Дети вместе с воспитательницами проводили каникулы в этой усадьбе. Была там часовня, где молились жившие поблизости католики7. Место это, прилегающее к селу Василевское, называли Затишье. В Смоленске и окрестностях действовали также Братья-долористы, которые занимались солдатами-католиками.

Сестры-сердцианки начали с 1898 г. свою деятельность также в Москве. Католическое Благотворительное Общество содержало там приют и мастерскую8. Эвелина Ягелло, которая организовала приют для детей и работала в нем, была «присоединенной» сестрой Конгрегации Пречистого Сердца Марии. Так как она должна была отказаться от работы в приюте, она предложила Благотворительному Обществу, чтобы заведение взяли на себя сестры-сердцианки. В Москве, так же как в Смоленске, у сестер возникли недоразумения с Благотворительным Обществом, и вскоре московская провинция конгрегации перестала существовать.
В Москве появились Сестры Имени Иисуса. Прислать сестер попросили в 1901 г. новый московский декан и Благотворительное Общество. Сестры Имени Иисуса взяли под опеку интернат для мальчиков и руководили им в течение десяти лет. В 1906 г. приют вместе с сестрами переехал в Богородск под Москвой, в дом с огородом, специально для этой цели купленный Благотворительным Обществом. Однако в связи с поиском тайных конгрегаций и с ревизиями, проводившимися в 1911 г. Департаментом духовных дел иностранных исповеданий, дом был закрыт властями, а сестры были вынуждены покинуть это место. Митрополит Могилевский В. Ключинский обвинял гоноратскую конгрегацию сердцианок в том, что ее деятельность является чересчур громкой, и из-за него следует опасаться репрессий со стороны властей, и в том, что конгрегация имеет слишком много монашеских практик, которые не подходят для конгрегации, действующей в миру.

Ситуация накануне революции 1917 года

Во время Первой мировой войны гоноратские конгрегации в России продолжали свою деятельность, в некоторых местах она даже стала более интенсивной. Особенную роль сыграл смоленский дом сердцианок, который вынужден был принять новициат. Очень трудное время пережил во время войны приют петербургского прихода Св. Казимира. В 1915 году новый настоятель прихода Св. Казимира Иосиф Скоковский снова вернул гонораток и позаботился об условиях жизни детей.

В 1914 г. Конгрегации сестер Имени Иисуса была поручена опека над трехлетней начальной школой на сто пятьдесят учениц в Петрограде при храме Св. Екатерины. В 1916 г., после выезда прежней директрисы, урсулинки Эмилии Мацулевич, восьмилетнюю женскую гимназию при храме Св. Екатерины возглавила сестра Амелия (Жешотарская). В школах при храме Св. Екатерины в Петрограде в 1916 г. работало двадцать шесть сестер из Конгрегации Имени Иисуса.

Сестры-сердцианки оставались на своих постах в Петрограде и окрестностях, то есть в учреждениях о. А. Малецкого. 5 июня 1916 г. конгрегация провела генеральный капитул, на котором сестры избрали свое руководство.
Сестры-гоноратки продолжали работать в петроградской Духовной Академии до ее закрытия в 1918 г. Сестры делали все, чтобы спасти имущество, особенно библиотеку Академии. В учреждениях о. А. Малецкого в Петербурге работала также мужская гоноратская конгрегация, Братья-долористы. Можно догадываться, что они исполняли там роль учителей или воспитателей. Они оставались там, вероятно, до времени ликвидации учреждений в 1919 г. Надо упомянуть также о судьбе интерната для мальчиков в Вильно, которым руководили Братья-долористы. По причине войны было решено перенести интернат в Могилев (сентябрь 1915 г.), а позже в Ярославль.

В таких трудных условиях проверялась как практичность структурных решений, так и духовность гоноратских конгрегаций. Замысел о. Гонората о том, чтобы конгрегации имели три степени принадлежности, не всегда реализовывался. Особенно мать Малецкая, будучи человеком деловым и практическим, понимала, что при таком широком поле деятельности в ситуации, когда надо принимать административные решения, она может рассчитывать только на послушание сестер общинной жизни, которых можно просто переводить с одного места на другое. «Присоединенными» сестрами нельзя было так распоряжаться. О. Гонорат переживал, что конгрегация слишком устранялась от мира.

Подводя итоги дореволюционной деятельности гоноратских конгрегаций в России, можно заметить, что они постепенно принимали формы жизни традиционных монашеских конгрегаций, хотя вели скрытый образ жизни. Принцип скрытости не всегда соблюдался. Это помогало конгрегациям находить призвания. С другой стороны, открывающиеся возможности, апостольское рвение сестер и просьбы священников приводили к тому, что конгрегации открывали все новые дома и брали на себя задачи, непосредственно не связанные с харизмой, определенной для них о. Гоноратом. Большая активность могла вести также к недостаточной духовной подготовке. Это иногда вызывало недоразумения, личные разочарования и конфликты.

Согласно существовавшему в то время обычаю, сестры, жившие в общинах, делились на два хора, что обычно не приводило к проблемам. Видимо, под влиянием революции некоторые сестры второго хора стали требовать равных прав.

Во время войны, когда социальная активность общества возросла, конгрегации предпринимали такие новые, ранее не исполнявшиеся задачи, как опека над ранеными и заключенными, помощь больным. Расширились также возможности воспитания детей и молодежи.

Около 1910 г. во многих местностях России началась акция по поиску иезуитов и тайных женских конгрегаций. Немногочисленные иезуиты вынуждены были покинуть границы России. Похожей была судьба заграничных монашествующих священников, заподозренных властями в принадлежности к иезуитам. Священники, бывшие подданными Австрии и Германии, в начале войны также должны были покинуть Россию. Некоторые учреждения, в которых работали монахини, были закрыты, другие смогли восстановиться.

Сестры св. Иосифа из Одессы были высланы за границу, в других же городах они оставались и во время войны. После высылки из страны матери Урсулы Ледуховской и урсулинок, бывших австрийскими подданными, некоторые сестры этой конгрегации остались, и лишь впоследствии уехали к своей матери в Скандинавию. Сестры св. Иосифа работали в военном госпитале на фронте, где попали в немецкий плен. Францисканки — Миссионерки Марии, приехавшие из заграницы, были в основном выдворены из страны. Остались лишь те францисканки, которые ранее принадлежали к Семье Марии, а в 1908 г. присоединились к Францисканкам — Миссионеркам Марии. Продолжала развиваться недавно возникшая Конгрегация Святого Семейства.

Тайные конгрегации в царское время пытались служить делам милосердия и просвещения молодого поколения католиков. Они достигли больших успехов на этом поприще. Благодаря их службе сохранили веру многие молодые люди, которые могли бы быть потеряны для общества, Католической Церкви и своего народа. Дети получили воспитание и профессиональные знания, нужные в жизни. Много молодежи приобрело нравственные ценности, избегло голода и участия в революции, приобрело гражданскую ответственность и патриотизм. Среди воспитанников и воспитанниц этих конгрегаций было много призваний к священству и монашеской жизни.

Ликвидация монашеской жизни в коммунистическое время

После Октябрьской революции большевики ввели ряд указов, целью которых было искоренение религии из личной и публичной жизни граждан. Все церковное и общественное имущество было национализировано Декретом об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, 12 статья этого Декрета провозглашала: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют». Всякие просветительско-воспитательные и благотворительные заведения у Церкви были отняты, ибо большевики не допускали никакой конкуренции в деле воспитания общества.

Учреждения, в которых работали католические конгрегации, были записаны на частных лиц, на приходы, или находились во владении благотворительных католических организаций, а значит, были обречены на национализацию. Как правило, большевики, владевшие польским языком, хотя не всегда поляки по национальности, приходили с «визитом» в такое заведение, знакомились с его состоянием, искали возможных провокаторов, находили какие-нибудь «неправильности», объявляли себя новыми хозяевами, а когда встречали сопротивление, вызывали вооруженные отряды милиции. Одновременно среди воспитанников подрывалось доверие к прежним воспитателям.

Если бы не репрессивная политика советских властей, значительное число членов монашеских конгрегаций осталось бы, несомненно, на местах прежней службы, так как необходимость служения сохранялась. В советской России оставались многочисленные католики, особенно бедные, и поэтому работа среди них была необходима так же, как и в царское время. Юридические основы деятельности конгрегаций были уничтожены, имущество отобрано, богатые спонсоры или уехали, или были лишены своего имущества и неоднократно арестовывались. Необходимо было искать новые способы существования. Оставшись без средств, католические учреждения не могли продолжать свою деятельность.

В 1918 г. большевики отобрали все учреждения в Петрограде и окрестностях, в которых работали сестры-сердцианки. После ликвидации большевиками учреждений о. А. Малецкого в Петрограде несколько сестер-сердцианок остались, чтобы помогать в часовне Пречистого Сердца Иисуса. Другие пытались найти работу в городе. Они продержались там несколько лет. В 1919 г. большевики национализировали оба приюта в Смоленске и ввели там свои порядки. Сестры пытались передать детей под опеку католических семей или даже отдельных лиц. Некоторых детей сестры записывали как своих, чтобы их спасти и в случае отъезда вывезти в Польшу. Государственное управление помещало русских детей в приюты. Сестер увольняли с работы. Тогда сестры покинули приюты и переехали в приходское владение за городом. Хозяйство, основанное бывшими воспитанниками, помогло сестрам, несмотря на частые контроли и ревизии, продержаться в артели несколько лет.

Из обвинений, которые потом выдвигали против сестер, видно, что они старались помогать о. Петру Авгло; в артели была часовня, в которой сами сестры и другие члены артели молились и где время от времени совершал богослужения священник. Бывший настоятель, о. Петр Авгло, часто скрывался в этом хозяйстве.

В 1927 году несколько сестер вместе с настоятельницей сестрой Еленой Арнольд были арестованы. Сестра Арнольд была приговорена к полутора годам заключения, из которых отсидела девять месяцев, после чего была освобождена по амнистии. Сестры вынуждены были покинуть артель, поскольку власти организовывали провокации против них. Сестра Арнольд была вновь арестована в 1928 г. в связи с обвинением в том, что купила в Смоленске дом на средства артели. Тройкой ГПУ настоятельница была приговорена к трем годам ссылки в Архангельск. Многие сердцианки из Смоленска оказались в тюрьме, некоторые из них не пережили тюремных условий.

Настоятельница общины в Затишье сестра Арнольд выдержала заключение и всю Вторую мировую войну, а потом присоединилась к сестрам, остававшимся тайно в Вильнюсе.

В Киеве сердцианки продержались до 1928 г. Сестра Антонина Бучис умерла в тюрьме, а сестра Романя Марецкая, освободившись из заключения, поселилась с другой сестрой в Чернигове, потом пережила лагеря в Сибири и, в конце концов, после Второй мировой войны присоединилась к вильнюсским сестрам, где умерла в 1951 г.

После закрытия приюта, который гоноратки («фабричные») опекали в Столыпиновке в Новгородской губернии, дети были перевезены в Петроград на улицу Донскую14, по всей видимости, в ранее ликвидированный приют Доброго Пастыря. Они смогли взять с собою припасы и одну из четырех коров. Руководство приюта было в руках большевиков-поляков, которые доброжелательно относились к сестрам. В приют принимали не только сирот, но и бедных детей, чьих матерей брали в приют на работу. Была и мастерская для девочек. Сестры учили также в школе при храме Св. Казимира, до 1920 г., когда школу отобрали большевики. Тогда часть сестер выехала в Польшу. Другие устраивались учительницами рукоделия в государственные школы, чтобы иметь влияние на воспитание девочек. В итоге польско-большевистской войны 1920 г. многие польские пленные солдаты были заключены в лагеря или временные тюрьмы, иногда даже без крыши. Сестры-гоноратки мыли узников, стирали их одежду и давали им другую, оставленную богатыми людьми15. В 1922 г. сестры выехали из Петрограда вместе со многими сиротами, которых записывали как собственных детей. 15 мая сестры приехали в Польшу, в Ченстохову.

Конгрегация сестер Имени Иисуса продержалась в национализованной гимназии при церкви Св. Екатерины в Петрограде три года. Сестры работали там в качестве учительниц и тайно учили польскому языку и религии, а также готовили детей к принятию святых таинств. За такую самоотверженную работу сестра Амелия (Жешотарская) получила в 1931 г. от бывшего Могилевского митрополита Э. Роппа крест с надписью «Pro fide et Ecclesia in Russia merito».

Особенное место в истории католических монашеских конгрегации занимает московская абрикосовская община восточного обряда. Община верующих русских восточного обряда возникла в начале XX в., организованная иезуитом о. Ф. Вирцинским, но монашеская группа стала оформляться уже после октябрьской революции вокруг матери Екатерины Абрикосовой. Группа еще не успела окрепнуть, а начиная с 1922 г. ее ожидали постоянные репрессии. Сестер многократно арестовывали, они прошли тюрьмы и ссылки; их община просуществовала до 1980-х годов. Благодаря им наступило некоторое возрождение католичества среди московской интеллигенции.

Подпольная монашеская жизнь в СССР
после Второй мировой войны

Вследствие Второй мировой войны произошли большие изменения в границах СССР. В 1939—1940 гг. к СССР были присоединены прибалтийские республики, Западная Белоруссия и Украина. На этих территориях до потери ими независимости существовала и развивалась монашеская жизнь. Во время первой советской оккупации были уничтожены многие католические монашеские дома. Некоторые иеромонахи оказались в заключении, погибли при отступлении советских войск. Несколько монашествующих священников попали в советский плен и были расстреляны или попали в лагерь. Некоторое количество их было освобождено «по амнистии» в 1941 г. и оказалось в Польской Армии. Некоторые монахини разделили участь ссыльных. После возвращения Красной Армии на ранее присоединенные к СССР земли практически все монастыри были ликвидированы, а монашествующие оказались в лагерях, ссылках. Значительное их количество было выдворено за границу СССР, чаще всего в Польшу. Небольшое число монашествующих остались в СССР в родных местах, пытаясь вести подпольную монашескую жизнь.

Когда некоторые священники вышли из заключения на свободу и пытались или восстановить, или организовать заново приходские общины, они особенно нуждались в помощи сестер-монахинь. Таким образом ведущие подпольную монашескую жизнь сестры оказывались со временем в Казахстане, Грузии, а позже — и в Сибири. Они помогали в катехизации детей и взрослых, работая одновременно в государственных учреждениях.

* * *

Служение монашеских католических конгрегаций в России в конце XIX и в начале XX в. оказалось необходимым. В то время как общество в России двигалось в направлении революционной деструкции, католические конгрегации исполняли конструктивную и воспитательную роль. Сестры и братья готовились к жертве. Они не теряли апостольского рвения. Монашествующие помогали католикам возродить свою религиозную и национальную идентичность, воспитывали молодежь, в том числе сирот, и уберегали их от потери национального самосознания. Конгрегации практически не имели материальных средств. Их богатством было миссионерское рвение, образование и практические знания, благодаря которым в трудных условиях они могли собирать детей, служить бедным, несмотря на всяческие лишения, не требуя для себя условий и благодарности.

Революция уничтожила многие из этих хорошо поставленных дел. Однако богатство, заложенное в людях, осталось. Жертвенное страдание многих членов конгрегаций и даже их смерть в большевистское время, соединенные с жертвой многочисленных священников и мирян, имеет неоценимое значение для сегодняшнего возрождения религиозной жизни в России.

Служение многих конгрегаций, особенно гоноратских, в России в основном принадлежит к прошлому. Однако можно вспомнить эти дела и некоторые из них возродить. История эта напоминает нам, что Церковь возрождается тогда, когда души, полные рвения, желают принести себя в жертву Богу и Его народу.