Как рождается замысел книги? История Дарьи Сивашенковой, чья книга «Вот Иуда, предающий Меня» вышла в издательстве «Никея», поражает своей необычностью…

Дарья, почему вам захотелось написать об истории Иуды? Казалось бы, не самый привлекательный герой Писания.
Над этим замыслом я работала почти четверть века. И я не перестаю думать на эту тему. Я бы не сказала, что выбрала некий замысел. Это замысел выбрал меня. 24 года назад, когда мне было пятнадцать лет, именно история Иуды стала для меня точкой входа в Евангелие. Именно с нее началось мое обращение в христианство. Эта история стала тем ключом, который открыл для меня дверь ко Христу. Можно сказать, что у меня просто не было выбора, о чем говорить и писать все эти годы.

Пятнадцать лет – это подростковый возраст. Чем же история Иуды зацепила вас тогда?
В подростковом возрасте такие истории сильнее всего и цепляют: когда ты еще совсем юный и тебя больно ранят чужие страдания. Это было так. Я читала Евангелие и дошла до сцены в Гефсимании и сцены самоубийства Иуды. Когда я прочла несколько строк о его смерти, меня вдруг пронзила невероятная боль, отчаяние словно накрыло меня огромной черной волной. Это было так неожиданно и страшно, что я в ту секунду подумала: «Господи, это все правда». Если я сейчас, спустя 2000 лет, читаю эти строки и это чувствую, значит, все описанное происходило с человеком на самом деле. Иуда стал для меня первым живым человеком Евангелия. И уже от него пошло все дальше. Эта история меня зацепила и потащила ко Христу буквально «за шкирку». Если можно так выразиться, веревка Иуды «привязала» меня ко Кресту.

Желание написать книгу появилось тогда же или позже?
Оно появилось уже тогда, в пятнадцать. Я всю жизнь, сколько себя помню, что-то пишу. И когда история Иуды меня вдохновила, первое, что мне захотелось – что-то написать на эту тему. Даже прежде, чем я о ней толком узнала.
Прошло еще немало лет, прежде чем я осмыслила эту историю, провела все необходимые линии… Через 22 года я села писать книгу. Безусловно, я до этого делала наброски: сначала думала написать художественный роман на эту тему. И у меня скопилось огромное количество черновиков. Потом я поняла, что с художественным романом мне становится тяжело справляться, потому что я не очень понимаю, как что развивается… И я решила написать что-то вроде синопсиса к роману, то есть краткое изложение содержания.
И вот я села писать. Страничка, две странички, пять страничек… Потом статья, эссе. И так получилась эта книга, совершенно самодостаточная, не имеющая отношения к художественной версии. Так что идея жанра книги родилась случайно, и я очень ей рада.

По профессии вы журналист, но я знаю, что вы учились еще и в богословских учебных заведения. Это желание написать книгу так повлияло на вашу жизнь?
Да, как в пятнадцать лет я влюбилась по уши в христианство через историю Иуды, так это дальше и формировало мою жизнь. Я поняла, что вне Христа жизни нет.
Действительно, я училась в нескольких учебных заведениях богословского толка, параллельно с учебой на журфаке МГУ. Потом я всю жизнь писала о христианстве в разных светских СМИ, где работала: в «Коммерсанте», «Аргументах и фактах», «Правде».
Вся моя жизнь выстроилась на основе этой истории и встречи с Евангелием. А потом, кажется, в 2006 году, я завела свой первый блог в «Живом журнале», полностью посвятив его христианству. Я уже стала писать не в конкретные издания, не то, что мне заказывали, а что я сама хотела написать. Потом блог я продолжила в Фейсбуке.

В процессе создания книги вы опирались только на Евангелие или использовали дополнительно работы исследователей, богословов?
Опиралась я строго на текст Писания. Мне было интересно сделать то, что до меня никто не делал. Не потому, что я какая-то особенная. Просто этот человек стал, образно говоря, моей первой любовью ко Христу и Евангелию. Той самой, которую Христос не велел бросать. И эта история, на которую многие не обращают особого внимания, стала для меня первостепенной. А так-то она не первостепенная в Евангелии.

Тем не менее, зачем эта история так подробно рассказана в Евангелии? И еще подробнее – в вашей книге?
Когда мы читаем Евангелие, перед нами проходит множество человеческих судеб. И по большей части это судьбы в какой-то неприкрытой наготе, неприглядном виде. Перед нами разворачиваются истории разбойника, прокаженных и оступившегося Петра, многих грешников, которые приходят к Христу, просят прощения и получают исцеление… Мы читаем и не вполне осознаем, что это истории живых людей – таких же, как мы с вами. Евангелие дает нам эти судьбы, чтобы мы их обдумывали, обсуждали. А ведь это чья-то боль, и, может, кто-то из героев хотел бы скрыть такие вещи. Но тем не менее Евангелие отдает это нам, чтобы мы могли получить какую-то пользу. И я думаю, что нам нужно быть очень бережными с этими судьбами и бережно относиться к тем, кто нам их доверил. Как к Святому Духу, так и к самим людям, чьи истории нам открыты.
Возвратимся к Иуде. Вы представляете, какую огромную человеческую трагедию доверяет нам Евангелие в этой истории?! Огромная человеческая боль. Это история, в которой сочетаются вещи в абсолютном выражении: абсолютный грех, абсолютные цинизм и предательство, абсолютные боль и раскаяние, абсолютное отчаяние и абсолютный приговор, который человек сам себе выносит. Это история, полная немыслимых высот и немыслимых падений. И абсолютной любви, скажу я, забегая вперед.
И вот когда я об этом думала, мне показалось странным, что такую историю Святой Дух нам открывает только для того, чтобы мы сказали: «Ну да, воровать плохо, предавать тоже плохо, а уж вешаться вообще хуже всего». Это очевидные истины. Ради них не стоило так подробно рассказывать эту историю и так откровенно выставлять человека на наш суд. И я подумала: может, в этой истории есть еще что-то, нами не замеченное?

Почему Иисус взял в свою общину человека, греховность которого была очевидна? Это было благородством с Его стороны или неким предопределением?
Давайте вспомним, как Иисус призывает двенадцать апостолов. В Евангелии сказано, что Он это делает после того, как целую ночь провел в молитве к Отцу. После этого Иисус сошел с горы и выбрал двенадцать учеников. В этом действии нет никакой случайности или ошибки. Совершенно осознанно, сообразуясь с волей Отца, Иисус выбирает этих людей.
Апостол Иоанн пишет, что Иисус заранее знал Своего предателя. Почему же Он выбирает Иуду? Хотя бы потому, что на момент избрания Иуда не предатель, он ничуть не хуже других апостолов: он так же верит Христу, верит в Его миссию, готов идти за Ним и жертвовать всем, чтобы быть рядом. на момент призвания Иуда еще никак не опорочил себя, чтобы Христос отказал ему в избрании. Заранее Христос человека не судит.
В Евангелии от Иоанна сказано, что Иуда был вор и таскал деньги из апостольской казны. Когда мы понимаем эту историю в лоб, это действительно резко снижает образ Иуды и заставляет задать вопрос, зачем Христу нужен был в общине вор. Чему вор может научить людей, проповедуя? А мы знаем, что Иуда ходил с другими учениками на проповедь Евангелия. Согласитесь, в этом есть какая-то странность.
Когда я читала разные толкования, то тоже встретилась с недоумением. Авторы толкований пытались это объяснить, но не очень убедительно. Честнее всех поступил святитель Иоанн Златоуст, который в ответ на вопрос, почему Иисус избрал вора в качестве носителя казны, ответил: «Да Бог его знает, почему Он так сделал».

Но ведь у Иуды была свободная воля. И он мог бы и не пасть. Между тем, есть точка зрения, что он был предопределен совершить предательство.
Видно, что Христос всячески пытается удержать Иуду от падения. Возложить всю тяжесть греха предательства на одного человека и на этом построить план спасения человеческого рода – согласитесь, это меньше всего похоже на евангельского Христа.

Вы никогда не задавали себе вопрос: а если бы Иуда не захотел предать? Что тогда?
Конечно, задавала. Даже, допустим, он предал и в какой-то момент раскаялся, на Тайной вечере, например. Неужели это отменило бы все, что должно было совершиться потом? Это совершилось бы, но просто каким-то иным образом. В конце концов, Иуда не единственный человек в Иерусалиме, который знал, где можно найти Христа. Совершенно не обязательно именно ему выдавать Христа в Гефсиманском саду. Христос не мог выстраивать линию спасения на чьем-то смертном грехе. Значит, было бы как-то по-другому.
Но почему предательство совершается в кругу учеников? Ветхий Завет говорит, что Христа предаст именно близкий человек. Зачем это происходит? История действительно странная.
Просто считать, что Иуда предал Христа за деньги – это, конечно, одна из самых традиционных версий, но выглядит она не очень правдоподобно. Человек, который три года ходил за Христом, а потом решил его продать за тридцать сребреников – это социопат, человек с психиатрическим диагнозом. Судить его за это невозможно.
Давайте разбирать другие версии. Иуда пришел к решению, в котором деньги были важны, но не были главным. Они были одной из причин, по которой Иуда совершил предательство таким образом.
Заметьте, что Ветхий Завет, говоря о предательстве близкого друга, ни разу не упоминает о том, как это будет сделано, что ученик выдаст учителя на смерть властям. У Иуды нет никакого руководства к действию.

Но если не сребролюбие, то какой порок вынудил Иуду поступить так? Гордыня?
Я полагаю, что произошла некая ссора (это можно предположить на основании евангельского текста), которая обозлила Иуду настолько, что у него помутилось в глазах. Любовь ко Христу, благоговение перед Ним сменились ненавистью.

Похожее ведь может произойти и с нами, в наших отношениях с людьми…
Да, такое случается и с нами. Кто-то что-то сказал, несправедливо упрекнул нас или сделал что-то не по-нашему – и вдруг внутри нас начинают закипать обида, гордыня… И уже кажется, что этот человек нас презирает, он нас недостоин. Например, муж жене что-то скажет, потом уже и думать об этом забыл, а она все прокручивает это в голове. Если мы эти процессы в голове не тормозим, это может привести к ужасным последствиям.
В истории Иуды все усугубляется еще и тем, что туда подключается сатана, который накручивает Иуду еще сильнее. Накручивает, потому что ему хочется соблазнить ученика, у него свой план: как погубить Христа и как погубить Его близкого ученика. И вот в какой-то момент Иуда решает, что от Христа надо избавиться, причем самым жестоким способом – он хочет убить Христа. Не просто предать, а убить.
Почему он пошел к первосвященникам? Именно поэтому. Почему он делает это своими руками? Ведь он три года ходил с ним. А теперь в душе вместо этой дружбы образуется огромная дыра, которая невыносимо болит. Дыра на месте ушедшей любви. И в нее хочется что-то бросить, чтобы компенсировать пустоту. У Иуды это деньги, потому что он действительно все эти три года много думает о деньгах. А о чем, собственно, думать казначею?
Видимо, что-то между ними случилась, какой-то неприятный разговор. И это настолько вышибает Иуду из седла, что заставляет его пойти и предать Христа на смерть…
В главе «Дорога в бездну» я пытаюсь подытожить все, что произошло с Иудой с момента его замысла о предательстве до его ухода с Тайной вечери. Мне было интересно посмотреть, что за развилки были на этой дороге, можно ли было свернуть, или дорога шла прямо в бездну… Я хочу показать, что свернуть с этой дороги, даже уже совершив предательство, Иуда мог, он мог покаяться. Иуда делал свой выбор на каждом повороте этого пути.

Дарья, хотелось бы еще поговорить о жанре и языке книги. Это и не богословие, и не беллетристика. Интонация живого разговора, много вопросов к читателю. Есть ли аналоги такого жанра в литературе?
Когда я думала над тем, как правильно обозначить жанр моей книги, родился термин «художественное богословие». Я была уверена, что он уже существует, но оказалось, что я первая использовала такую формулировку. Безусловно, это богословие: размышление над Писанием, над святоотеческими толкованиями и толкованиями других авторов. Это попытка вытащить именно богословский смысл этой истории. В то же время мне приходилось порой додумывать, чтобы соединить звенья воедино. Поэтому я добавила слово «художественное», чтобы никого не смутить обилием подробностей, которых нет в Писании.
Я по большей части опиралась на Писа­ние, потому что мне хотелось выстроить всю логику этой истории: начиная с пророчеств Ветхого Завета и заканчивая новозаветными апокрифами, которые не вошли в Канон, но достаточно популярны. Мне хотелось выстроить цепочку так, чтобы одно звено сочеталось с другим, все выглядело логично, и чтобы из одного проистекало другое. Конечно, есть художественные произведения, где включена некая реконструкция истории Иуды: например, у Бёрджеса – в романе «Человек из Назарета», у Казандзакиса – в «Последнем искушении Христа». У Леонида Андреева есть роман «Иуда Искариот» – там много версий, домысливаний, которых нет в Евангелии. Однако художественная повесть – это не реконструкция, там берутся лишь отдельные фрагменты и к ним додумывается история, которая к Евангелию и к Ветхому Завету отношения не имеет. Автор показывает свою историю, параллельную евангельской, но не реконструкторскую.

Беседовала Мария Романова

Фото: https://cyprusbutterfly.com.cy

Ирина Языкова, искусствовед, член редколлегии альманаха «Дары», первый номер которого вскоре выйдет в свет, размышляет о сути культуры и ее месте в современном мире

Давайте начнем с того, что все мы живем в культуре. Культура – это не что-то отдельное от нас, мы к ней непосредственно причастны. Мы и субъекты, и объекты культуры, одновременно творцы и потребители. Именно человек создает культуру. Если Бог создал природу, то культуру называют второй природой, человеческим миром. Другое дело, что культура бывает с большой буквы и с маленькой буквы. Что мы культивируем? Какие семена сеем? Что произрастает на нашей земле, какие плоды собираем?

Очень важно, чтобы у нас был ориентир на созидание, а не на потребление. Бог создал человека как со-творца. Культура родилась в раю, хотя сейчас мы пожинаем плоды деятельности человека после грехопадения. Но именно в раю Бог сказал человеку возделывать сад, давать имена животным – то есть познавать, создавать какие-то смыслы.

Мы говорим «культурный человек», но это не совсем правильно, потому что, повторюсь, человек и есть тот, кто создает культуру. Человеку дана потрясающая свобода творчества. Мы существа творческие, ибо Бог сотворил нас по своему образу.

Но все же культуру создают люди талантливые, одаренные…

Не только, Бог в каждого человека вложил какой-то дар, и у каждого есть призвание участвовать, в силу его дара. Иногда человек не понимает, для чего он на этой земле, и тогда он становится простым потребителем. Или может претендовать на дар, который ему не принадлежит, и закапывать свой талант. Важен обмен дарами, ведь культура – это всегда диалог. Когда мы открыты другому, готовы делиться, тогда культура растет и умножается. Если у нас есть корзина с яблоками, и мы все их съедим – ничего не останется. А если кому-то подарим часть, а часть используем для семян и посадим новые деревья – через какое-то время у нас будет новая корзина с яблоками. И наше богатство будет увеличиваться и радовать нас.

Культура – это тот мир, где человек и Бог сотрудничают и сорадуются. В Книге Притч Соломона есть слова о том, как Премудрость Божия творила мир: «Она танцевала на кругу земном, и радость ее была с сынами человеческими…» Это абсолютная формула культуры.

Льюис писал, что Бог сотворил человека, чтобы было кому сказать: «Посмотри, как прекрасен сотворенный мир!». Ведь только человек, существо, подобное Богу, может это оценить.

Культура с большой буквы – это преумножение красоты и раскрытие того смысла, который Бог вложил в этот мир.

В сентябре этого года мне довелось быть в составе русской делегации на XX Лаборатории искусств художников, работающих для Церкви. Эту лабораторию они назвали «Красота, которая спасает», с намеком на известные слова Достоевского. Эта встреча показала, как много общих вопросов и проблем сейчас стоит перед христианскими художниками как Европы, так и России.

В сегодняшнем мире часто побеждает деструктивное, безобразное начало, и в культуре оно тоже выходит на первый план. Современное искусство отказывается от красоты и смысла, создаются внешние оболочки, внутри которых – пустота, такие симулякры.

И вот на Сицилии собрались художники из разных стран, чтобы осмыслить – для чего существует искусство, какие задачи стоят перед художником, какая красота действительно спасает… Если красота существует только для самого художника и не идет дальше в мир, то ей тоже грош цена. В Церкви еще осталось понятие красоты. Но Церковь существует не сама для себя, а чтобы осолить этот мир, чтобы вернуть ему изначальную Божью красоту.

Те художники, которые там собрались, поставили себе задачу идти в мир и слушать, что он вопрошает сегодня о красоте и смысле.

Церковное искусство на Западе не так закрыто от мирских влияний, как в России. Это искусство – как камень, брошенный в воду – рождает волны влияния на мир. Что-то происходит в сердцах людей, когда они видят красоту – она их затрагивает, преображает, побуждает стремиться к Богу.

Когда мы говорим о культуре более широко, это включает и бытовую культуру, культуру речи и общения, информации. Логопеды сегодня говорят о повальной дислексии – неспособности извлекать смысл из прочитанного текста, ориентации читателей на примитивную лексику и картинку.

Меня удручает падение культуры в России, и это ощущается, прежде всего, в речи. Когда я слышу в метро, как молодые люди употребляют нецензурную лексику – они не ругаются, нет, они просто так разговаривают, – и это очень грустно. Это значит, что таков их внутренний мир. Это то, чем они питаются, чем живут.

Когда в 90-е годы мы получили возможность выехать за рубеж и встречались там с русскими эмигрантами, нас поражало, насколько у них красивая речь, они унаследовали ее от дореволюционной России. Уже тогда чувствовалась пропасть между их культурой слова и нашей. А что говорить о сегодняшней ситуации?

Интересный факт: американские психологи выяснили, что продолжительность жизни человека напрямую зависит от его словарного запаса. Известно, что дольше всех живут дирижеры, потому что они вынуждены держать сложный музыкальный текст в голове, и это не дает их мозгу застояться. Так же лекторы, преподаватели, писатели.

От того, как мы мыслим, говорим, как мы смотрим на мир, зависит многое, в частности, продолжительность жизни. Это тоже одна из сторон культуры.

Казалось бы, технических возможностей для общения стало гораздо больше – социальные сети, смартфоны… Но общение сужается до минимума – мы переходим на язык sms, человек сегодня зачастую не может длинное письмо написать. Мы разучились общаться.

Но если слово не живет в человеке, не продуцирует в нем новые смыслы, значит, мы сами себя отключаем от важнейшего источника жизни. Слово скукоживается, деградирует, речь становится невнятной, значит, и мысль умирает. Лев Толстой писал огромными, сложно построенными предложениями, одно предложение у него часто занимает целый абзац. А как сегодня романы пишутся? Просто назывными предложениями. Но это писатели, а что говорить о тех, кто не пишет? Так мы одичаем.

Где же выход из этой ситуации? Вы сказали, что лучшая часть культуры – это преумножение красоты. Как человеку освоить именно эту, лучшую часть?

Красота – это великая и таинственная сила, она лежит в самых глубинных пластах культуры. Христианство открывает смысл красоты и красоту смысла.

Однако, даже войдя в церковь, человек не всегда приобщается к культуре – к красоте и смыслу, чаще всего он приобщается к ритуалу, миру знаков, к некоей идеологии. Но это уже искажение смысла и уход от красоты.

Церковь, которая всегда была культуроформирующим организмом, сейчас зачастую не дает этого выхода на культуру. Неофиты сегодня, наоборот, нередко задают вопрос: «А нужна ли нам культура? А не уводит ли она нас от спасения?» Но человек, который так мыслит, попадет в ловушку, ибо без культуры не было бы Церкви, Евангелия, Литургии, икон, обрядов и проч. Самой бы истории не было.

Сегодня существует масса лабиринтов, из которых нужно искать выход.

Мы живем в стране с многократно сломанной традицией: сначала был слом 1917 года, потом крах советской системы, сейчас – новая ломка и т. д. Но сломанное не дает живых плодов, рушится преемственность. Известный русский поэт Ольга Седакова как-то сказала, что наша культура травматическая. Я с ней согласна.

В России, в отличие от Европы, не было гуманизма. И это тоже очень ощутимо в нашей культуре – у нас часто игнорируется человек. Европейская культура построена на нескольких опорах – античности, христианстве и гуманизме. В России были лишь отдельные гуманистически настроенные мыслители – можно вспомнить Чаадаева, Пушкина, серебряный век отчасти. Но в целом у нас человек не стоит в центре культуры. Он не должен стоять в центре мира, это правда, но в центре культуры – должен. Ведь культура «обрабатывает» самого человека (изначально слово «культура» было связано с обработкой почвы, но в широком смысле «почва» – это душа человека). Если культура не будет направлена на человека, он будет творить какие-то деструктивные, задавливающие человека вещи.

Чем больше мы будем задумываться о том, кто такой человек – с точки зрения богоподобия, его ответственности на земле, – тем здоровее будет наша культура. У нас ведь человек не важен и потому не ответственен – его словно бы нет. У нас всегда важны категории государства, идеологии. А где человек во всем этом? Государство – это только средство оформления статуса бытия человека, а цель – сам человек. В конце концов, Бог приходил на землю ради человека и ради человека воплотился.

У культуры есть свой язык, который сейчас во многом утрачен. Многие ли сегодня разбираются в классической музыке? Нет, как говорится – «слишком много нот», популярная гораздо доступнее. Многие ли разбираются сегодня в живописи? Тоже немногие. У кино тоже есть свой язык. Языку культуры никто не учит…

Для греков культурный человек всегда противостоял варвару. Но у варваров тоже была своя культура, хотя и на несколько ступеней ниже. Европа всегда видела свою задачу в просвещении варваров, этим занималась веками Церковь после разрушения варварами Римской империи. Отсюда идея Ренессанса: от темных веков к возрождению, причем не только и не столько античности, сколько красоты и смысла в христианском понимании. Но у нас сейчас идет обратный процесс: варваризация культуры, ее упрощение, обессмысливание и превращение во что-то незначительное, что можно просто потреблять, не задумываясь, без особых душевных затрат.

И вопрос сегодня стоит очень остро: каков вектор движения нашей культуры – вверх или вниз?

Альманах «Дары» подготовлен содружеством в поддержку христианского искусства «Артос». Эта инициатива – поиск выхода из кризиса культуры, который мы сегодня наблюдаем?

Содружество «Артос» был создано летом 2013 года. Когда мы начинали, мы просто хотели объединить христианских художников, творящих в разных жанрах – и христианского искусства, и т. н. авторской иконы, и других. Но потом само название нашей первой выставки – «Дары» – подсказало нам следующий шаг.

От образа волхвов, которые принесли Христу дары, берет точку отсчета идея культуры как дара. Все наше творчество приносится Богу, что бы мы ни делали. Сама способность к творчеству дана нам Богом, и мы возвращаем Богу плоды этого творчества. Мы сначала сделали выставку, которая прошла с успехом. Потом стали делать альманах, чтобы показать, как эта тенденция существует в разных искусствах. В альманахе будут представлены не только художники, иконописцы, скульпторы, там будет, например, интервью с польским кинорежиссером Кшиштофом Занусси о кино и о жизни. Этот удивительный режиссер всегда ставит в своих фильмах вопрос о смысле жизни – первый и главный христианский вопрос. В альманахе пойдет речь и об архитектуре. Сегодня у нас существует кризис переживания пространства. Мы живем в огромных мегаполисах, где теряемся, и в то же время словно зажаты – мы все время в пробках, в толпе… Это парадокс мегаполиса: чем больше людей, тем дальше они друг от друга. Как мы решаем пространство, как переживаем время, как видим другого человека – все это очень важно.

Культура – это всегда общение с другим, а люди часто других отсекают, потому что они другие – иной веры, национальности, культурного уровня и т.д. В альманахе будет статья Ольги Седаковой как раз об этом: о переживании времени, другого, любви.

Мы хотели собрать в выпуске полифонию разных мнений и показать, что люди думают. Сегодня очень важно думание. Кто-то метко заметил, что «люди сегодня рождаются и умирают, не приходя в сознание», не осмысливая свою жизнь. Это страшно! Где я? Куда я иду? Кто рядом со мной? Что со мной происходит? Эти вопросы – тоже часть христианской культуры, они ставят нас лицом к лицу с Богом, с самими собой. Они делают нашу культуру осмысленной и направляют ее вектор вверх. Этот альманах и содружество «Артос» – попытка нащупать пути выхода из тупиков нашей жизни. Мы живем в некотором хаосе, в атмосфере мощного напора средств массовой информации на человека, и бывает очень непросто во всем разобраться.

Мы хотим попробовать помочь себе и другим. Задача культуры, как говорил С. С. Аверинцев, – это выжить самому и помочь другому выжить. Хотя, конечно, культура в христианском смысле – это не просто выживание, но «жизнь с избытком», как говорил Христос. Жить в полноте человек может тогда, когда он осознал себя, смысл своей жизни, свой дар и этим даром хочет поделиться с другим, хочет с благодарностью принести его Богу.

Записала Мария Романова

 свящ. Анри Мартен

Сборник стихов удивительной поэтессы вышел в Издательстве Францисканцев.

Елизавета Сергеевна Перегудова родилась в Петрограде, но, обратившись в католичество, поселилась навсегда в Резекне, небольшом латвийском городке в области Латгале, где, вопреки Реформации и коммунистам, сохранялась католическая вера. Кроме собственных стихов, а в книге они собраны почти все, перу Елизаветы Сергеевны принадлежит перевод многих польских, латгальских, немецких, латинских религиозных песен и гимнов, она принимала участие в работе над первым переводом «Римского миссала» на русский язык.

Читать далее «О Жертва Пресвятая!» Памяти Елизаветы Сергеевны Перегудовой →

 Анна Гольдина

Доменико Теотокопулис вошел в историю под именем Эль Греко (или просто Грек). Будущий великий художник родился на острове Крит в 1541 г. В то время греческий остров находился в глубоком упадке. Это была забытая Богом провинция, захваченная в XIII веке венецианцами, не принесшими сюда никаких благ цивилизации. Редкие путешественники, забредшие в эти края, писали, что Кандия, родной город Доменико, столица Крита, заросла в грязи. Узкие каменные улочки, никогда не убирающиеся, источали ужасный запах гниющего мусора и нечистот. Тучи москитов летали в знойном воздухе, делая жизнь горожан, мягко говоря, некомфортабельной. Здесь соседствовали бедные православные церкви и некогда богато украшенные, но изрядно потрепанные к середине XVI века католические соборы, построенные венецианскими купцами. Кто знает, может быть, в этом смешении культур и общем запустении жители Кандии и видели скромное обаяние своей провинции? Читать далее Эль Греко. На пути к себе →